Сегодня мне приснилось лето.
Остывший пляж и шепот моря.
Последний, красный отблеск света
И танец чаек на просторе.
Тепло. Светло. Одной не страшно.
Приятно даже стать на время
Таким вот одиноким пляжем,
Который, в новый день -не верит.
Ничем не мучиться напрасно,
Глядеть на всех людей устало,
А жизнь, как пляж — разнообразна:
Кого в ней только не бывало.
Но обернусь: следов не видно!
Уже давно все пена смыла.
Кому-то, все еще, обидно,
Что я так быстро позабыла.
Ты отдыхай, мой пляж пустынный
В такое ягодное лето.
Мне друг сказал, что мы невинны.
И я решила верить в это.

Скрипел расстроенный рояль
В пустой холодной комнате.
Тот вечер, кажется, февраль,
Я помню. Вы ли, вспомните?
То, как свеча зажглась сама,
А мы и не заметили.
То, как вино принес слуга,
Когда меня вы встретили.

Мы опустились на диван
Под старыми картинами,
Они сейчас, как наш роман
Покрылись паутинами.
Мы целовались до зари…
А утром кони пьяные
Карету вашу понесли
В чужие страны дальние.

Я письма ваши берегла,
Над ними честно плакала.
Вы знали- как я вас ждала
О, мой любовник — Дракула?
Вы душу выпили мою,
Но я жила, блаженствуя,
Вы знали – как я вас люблю? —
— На грани сумасшествия.

Пусть сотня лет прошла уже,
Но стрелки остановлены!
Пусть в вазах высохло драже
И клавиши расстроены…
Реальность — это пустяки,
Вся правда — в нашей памяти.
Мы рядом, пусть и далеки,
Вы это не исправите!

Мерцают огни вокзальные,
Вокруг суетятся люди.
Глаза проводниц нахальные…
Ах, знать бы: что дальше будет.
Уже объявили поезд,
Он движется к нам лениво,
И ты поправляешь пояс,
И ты допиваешь пиво…
Вдали от меня пусть помнится
Тебе этот долгий вечер,
А в тусклом купе — бессонница
Не ляжет тебе на плечи.
Оставь за спиною скуку
Чужих городов попутных.
Пожми на прощанье руку —
Осталась одна минута.

Предначертано, так предсказано,
Светлым лучиком в небе синем.
Не всегда быть судьбой наказанной,
Быть – Великой моей России.
Куполами церквей пусть полнится
Соль земли в перекатах снежных,
А душе навсегда запомнится
Гладь зеркальная вод безбрежных.
Ты хранима двумя столицами
Но в земле твоей грусть посеяна!
Синеглазая, круглолицая
Радость Фета и боль Есенина.
За Байкал, за Иртыш, за Ладогу
Пусть табун лошадей игривых
Пронесет, словно песню, радугу
На своих серебристых гривах.
Ждёт рассвет за семью туманами
Пробудившийся куст сирени.
Как же пахнет лесными травами –
От земли не отнять колени.
Ты хранима двумя столицами
Но в земле твоей грусть посеяна!
Синеглазая, круглолицая
Радость Фета и боль Есенина.

Лето Дачное… Дымок
Потянулся вдоль калиток.
Домовой расплел клубок
Старых бабушкиных ниток.
«Ох, разбойник, ох, шалун!…» —
Тихо сетует старушка.
А проказник Кот-Баюн
Молоко лакает с кружки.
Только бабка в огород,
Прыг — на стол наш кот – воришка.
Вижу, тянет бутерброд,
Недоеденный братишкой.
Только мудрый Домовой
На приятеля не злится,
Им на крыше, под луной
Одинаковое снится…

Ну, здравствуй, Утро! Я жива…
А за окном метут метели.
И снегом пахнут кружева
У накрахмаленной постели.
Поставлен кофе на поднос
Моей заботливой старушкой,
Уже обрадованный пёс
Лохматой лапой рвёт подушку.
Но я пока в скорлупке сна,
Его небесной сердцевине…
И не спешу покинуть дна
В уютной облачной перине.

Мне голос был из ниоткуда —
Далёкий, светлый, бестелесный,
Он звал во сне, манил, как чудо,
К незримой истине небесной.
Но вдруг заботливые руки
Толкнули к жизни мякоть сердца…
Хирург! – Он знал предсмертья муки
И к ним закрыл тугую дверцу.
Уже душа к вратам ступила,
Но есть Земное притяженье!
Оно свою имеет силу
И протестует отторженью.
И ждали белые палаты
Таких, как я – выздоровленцев…
Знать, верность клятве Гиппократу
Того врача спасла мне сердце.

Как оранжевые зонты
Под невинным покровом снежным,
Облепиховые сады
Предстают красотой приезжим.
Лишь ударил в ноябрь мороз,
В серебро, облачив деревья, —
Люди больше не помнят роз,
Накрутив лепестки в варенье.
Но оранжевый первый снег,
Не растасканный птицей в гнезда,
Яркой вспышкой тревожит тех,
Кто приехал сюда так поздно.
И один за другим мотор
Глушат люди, чтоб стало тихо,
Чтоб пробраться за тот забор,
Где посажена облепиха.
Пусть направит больной висок
Выплывать из житейских тягот
Перезревший целебный сок
Замороженных жгучих ягод.